Обратные грани всего
обратные лица людей
обратные стены домов
во внутренних двориках жизнь
во внутренних трубочках кровь
во внутренних дырочках тьма
глядит из глазниц глубина
глядит из обратных краёв
на эту обратную жизнь

с другой стороны.

Я теряю смысл
в комнате, полной людей
на морском побережье
среди множества сказанного
между высоких деревьев.
Я теряю смысл.

Я ищу смысл
в комнате, полной людей
на морском побережье
среди множества сказанного
между высоких деревьев.
Я ищу смысл. >

И вот мне улыбнулся разрезом своим

ЭТОТ

бесконечно далекий мир.

До каких пор ты здесь — потому что ты этого хочешь?

И с каких пор ты здесь — потому что не знаешь, где выход?

Повторение пройденного.
Терпение от увиденного.
Стоило ли яйца выеденного
все мое старание 

жить?

Мысль об этой жуткой Тишине,
которая за звуками,
вытягивает из меня
последнее самодовольство.
И я лежу, растягиваясь в километры,
но собранная в тело.
И я тону

в конечной тишине границы сна.

Они смеются так, как будто что-то знают. Да?
Они смеются так, как будто что-то знают. Да.
Они что-то знают?
Они что-то знают.

Я не буду спрашивать, сколько времени
понадобится, чтобы с ними договориться.
Вся жизнь.

И Там. Там —
в последний раз
ты услышишь этот смех. >

Узенькие лестницы, ведущие вверх,
не бывают тесными.
Они бывают одинокими, пустыми и бесконечными.
Когда какой-нибудь космонавт
поднимается по ним в полной тишине,
ему кажется, что мир — это дыхание,
что мир очень твёрдый,
и всё это никогда не закончится.

Но наступает мгновение,
когда весь пройденный путь
скручивается в клубок — его не остановишь.
И маленький космонавтик
повисает в воздухе, как в невесомости,
и забывает даже те тревоги,
какие ему и не снились. >

Кто-то копошится там, за стенами.
Кто-то ходит там, за поворотами.
Кто-то шепчет там, в уютной комнате.
Кто-то там доказывает вымысел,
шевелит губами утомлёнными
и руками машет в чувствах праведных,
и ногами топчет землю-матушку,
и ложится в землю молчаливую

молчаливо. И покорно.

Я внутри — и это успокаивает моё беспокойство.
Что бы я ни делала, я рискую быть забытой.
Сталкиваюсь с пустотой в поисках остановки.

От достигнутого вокзала так легко уходить.

Кто-то перейдёт в наоборот
кто-то утром открывает шторы
у кого-то за спиною воры
у кого-то завтра новый год
у кого-то это каждый день
у кого-то только по субботам
кто-то тащит за собою тень
скачет тень вприпрыжку у кого-то
кто-то совершает переход
у кого-то тело на работе
кто-то целый день в наобороте.

А кому-то всё наоборот.

Сотни километров
стелют передо мной свои этажи.
Я удивляюсь: неужели это и есть жизнь?
Мне казалось — намного медленнее и теплее.
Но глубина раскрывает все новые-новые щели.
Одному казалось одно. Другому — другое.
Не могу ничего сказать — я в бескрайнем-бескрайнем море.
И только вижу — все-таки здесь я.

Сижу на стуле. Нелепая и чужая.

Переплетение плоскостей,
где мы ещё можем друг друга понимать,
заканчивается вспышкой света, после которой
всё кажется таким мимолётным и таким прекрасным,
что понимание уже не имеет смысла. >

Нет сомнения: придется уходить.
Как прекрасна и мгновенна
эта жи...

знь.

Затаённое сознание
пересчитывало разницы
опрокидывало знания
разбивало на куски
все прекрасные создания
человеческого здания
развороченного разума
шевелились лоскутки
и летели капли мысли
позабыли пляску брызги
и лежали человечки
ночью спали на кроватях
и блестело небо страшное
фантастическими звёздами
и шепнул мне кто-то на ухо:
«Говорить об этом хватит». >

Я имею тельце.
Я имею крылья.
Я имею ограниченное время.

И я имею свет в конце т0ннеля.